я забыла, как сложно иногда писать..
25.12.2015 в 12:02
Пишет Kayu Ren:Advent Calendar. Day 25
Название: Как всегда
Автор: Kayu Ren
Пейринг: AKame
Рейтинг: PG-13
Вид работы: мини-миник
Предупреждения: 1. Нужна бета! СРОЧНО!!!
2. Каме - шаблонная истеричка, Аканиши - шаблонный раздолбай. Уж простите, я люблю его дурашку, и снисходительность Каменаши к этому.
Не убейте меня за это!
ну, как-то такЭто утро в спокойном доме Каменаши и Аканиши было не столь привычно-безоблачным, каковым оно имело свойство быть уже не один год.
– Аканиши, ты – говнюк, – в Джина полетел очередной комплимент.
– Да, что я сделал-то? – Джин лениво щелкал пультом.
– Да в том-то и дело, что нифига не сделал, – Каменаши стоял в дверях их общей гостиной и гневно взирал на своего сожителя, мужа, друга и коллегу в одном лице.
– И в чем тогда твои претензии, обоснуй, – Джин даже взгляда не оторвал от любимой передачи.
– Да нифига, мало того, что ты конфисковал под СВОЮ студию МОЙ кабинет, вышвырнул оттуда все мои вещи, так еще и не удосужился позаботиться о них. А там были мои начатые проекты, – Казуя начал лекцию, сопровождаемую хождением из стороны в сторону и нравоучительным тоном. – Ладно, я готов смириться с тем, что тексты моих песен не так хороши, как твои, но и у них есть ценность. А тебя это заботит? Н-е-е-ет, только твое творчество для тебя важно и значимо. А на мои потуги можно и забить, да?
– Нет, – Аканиш поднял снисходительный взгляд из разряда «любимый, ну что за глупость, я тебя в любом виде люблю».
– ДА! – рявкнул ему в ответ, ощерившийся на такую наглость Каменаши. – Хрен с ним. Я даже на это могу пойти ради тебя. Признаю, что во мне писательских талантов меньше, – он поднял руку, заставляя Джина прикрыть рот, когда тот собрался что-то возразить. – Но поясни одну простую вещь. Какого хрена, ты разводишь в нашем доме срачь, а я его должен убирать? И вообще, где мои наброски? Куда все это вышвырнул?
Аканиши прыснул в кулак и поднялся с дивана, подходя к Каменаши:
– Любимый, ну что с тобой? Хочешь, я сам сегодня сделаю уборку? И работы твои я найду, вот честное слово, найду.
– Какую уборку? – всхлипнул Каме.
– Ну, в студии, – Аканиши обнял Каме.
– Ну да, – вырвался тот из объятий. – Чего ж не убрать, с учетом, что я это сделал буквально пять минут назад.
– Ну, Казу-у.
Каме уставился на протянутые к нему руки. Некоторое время он таращился то на лицо, то на столь любимые пальцы Аканиши. И тут его осенило, что так коробило его во внешнем виде Аканиши. И он со всей дури швырнул в него тряпкой, так некстати оставшейся в руках после влажной уборки злосчастной студии.
– Ты чего? – возмутился пригнувшийся Джин, понимая, что промах одной тряпки не гарантирует его безопасность.
– ГДЕ КОЛЬЦО, сволочь? – Каменаши метался по комнате в поисках менее дорогих сердцу вещей, чтоб не жалко было запустить в эту наглую рожу.
Аканиши уставился на Каме. Тот тряс левой рукой, на мизинце которой красовалось одно из их парных колец, купленных сто лет назад еще на Окинаве. Джин машинально уставился на свою руку, абсолютно лишенную каких-либо украшений. Непонимание щелкнуло по нервам:
– Подожди, Казу, я его наверно на полочке в ванной оставил, или на столике в спальне. Казу-тян, успокойся, пожалуйста. Оно никуда не делось. Ты же знаешь, что я его ношу, не снимая, – Аканиши затараторил с такой скоростью, что Танака позавидовал бы.
– Ага, “не снимая”, как же. Ты меня за идиота держишь? – Каменаши как-то резко сник. – Будто я не знаю, что ты все гулянки с Пи гуляешь с кольцом в кармане.
– Глупости не городи, – Аканиши даже обиделся от такого недоверия.
– Еще скажи, что не так. Я похож на тупицу? – Каме присел на диван и откинулся на спинку, почти съезжая с сиденья.
– Да нет же. Но твои обвинения сейчас необоснованные. Обидно, блин, – Аканиши встал перед Каме.
– Не ври. Я сам видел, как ты возвращался с вечеринки в честь сингла Томохисы и на крыльце дома напяливал его на палец, – Каме поднял полный усталости взгляд.
Аканиши замялся. Ну да, было такое. Но это было в самом начале. Ну и может пару раз когда они уже съехались. Но это чистой воды недоразумение. Он просто снимал его, чтобы джоннисы не подначивали, а то под градусом он мог ляпнуть что-нибудь менее безобидное, чем «Казуя-тян такой кавайи, что я хотел бы на нем жениться». Это в детстве такие промашки им прощались, а сейчас подобное внимание было совсем ни к чему.
А вот Казуя расценил молчание Аканиши по-своему. Он посмотрел на возлюбленного, стоящего в замешательстве, поднялся с дивана, подошел к нему вплотную и тихо сказал прямо в губы, оставляя на них сладковатый запах клубничного джема:
– Сегодня Вы спите в гостиной, а завтра отправляетесь проживать в другое место.
Затем Каме медленно обошел его и отправился в спальню, огласив дом грохотом двери о косяк. Там он покидал вещи Аканиши с полок на пол и начал их запихивать в новый чемодан, купленный для их будущей поездки следующим летом.
Аканиши же в свою очередь рванул за Каме, однако, наткнувшись на запертую дверь спальни и бесплодные попытки докричаться до любимого, он бросил эту затею и отправился на поиски пропажи. Облазив все полочки в ванной комнате, где нежился сегодня утром, кольца он так и не нашел. А потому единственным местом, где оно могло быть, осталась студия. Аканиши направился туда.
Добрых два часа Аканиши ползал и шарил по всем закоулкам студии. Заглянул в каждую щель, на каждую полку, под каждую из бумажек, аккуратно сложенных Казуей стопочкой. Нигде не было этого несчастного куска металла. Аканиши злился, но прекрасно понимал Каме. Ему было паршиво. Это маленькое украшение связало их в свое время. И то, что Каме согласился носить его тогда, давным-давно, дало Аканиши надежду, что они смогут быть вместе. И они смогли. И этот металлический кружок не был важен для жизни. Но он был важен, как память тех прекрасных дней. А уж с учетом взглядов общества на их ненормально-аморальные отношения, эти кольца обретали тройную значимость.
Хоть Каменаши и выставил собранный чемодан в коридор, но вот уже на протяжении недели о выезде Аканиши из его дома не говорил. Он вообще больше не говорил: молча проходил мимо на кухне; молча пил кофе, читая утреннюю газету; молча уезжал на работу; так же молча возвращался и уходил спать. Аканиши начинал волноваться. Никогда Казуя больше трех дней не мог спать без Джина под боком. Аканиши был горячим, Казуя любил греть об него конечности, расплатой за что были бессонные ночи любви. Каменаши не возражал, даже радовался их близости и не проходящей жажде друг друга. Страсть затапливала их. Иногда Аканиши эта ненасытность казалась одержимостью. Пугающей наркотической зависимостью. И если Каменаши излечивался от этой зависимости, то в Джине срабатывали остатки терпения, и до ломки было рукой подать. Во всяком случае, паранойя уже начинала преследовать его ночами в кошмарных сновидениях, где складывались в картинки самые ужасные его страхи.
В один из тех прекрасных дней подготовки к праздникам, Джин увидел страшную для себя картину и моментально почувствовал себя на месте Каме. Казуя снял их кольцо. На руках не было ни одного украшения. Вообще ни одного. Ни перстня, подаренного Джином на их первую годовщину, ни окинавского – самого важного кольца.
Всего пара дней до Рождества, а Каменаши в очередной раз занимался уборкой, вместо любимой предпраздничной суеты. Почему-то последние пару недель это занятие помогало отвлечься от раздирающих на части мыслей. Ничего же страшного в потере кольца не было. Простое украшение. Никакой ценности.
На этот раз начало было положено на кухне. Протерев все горизонтальные поверхности, Каме перешел на подоконник. Поднимая горшок с цветком, подаренный мамой на новоселье и вроде как приносящий мир с уютом в дом, Каменаши замер и чуть не уронил подарок. На подоконнике в самый угол забился кружок металла, из-за которого две недели назад Каме лишил себя тепла и покоя. Прямо перед глазами лежало кольцо. Глаза переместились на собственные руки. Нахмурившись, Каме попытался вспомнить, когда и зачем он снял свое кольцо. Но так и не вспомнил. Почувствовав себя виноватым, Каме нацепил кольцо и решил прямо сегодня забыть об этом недоразумении. Не было сил больше находиться в разлуке. Он поспешил за подарком Джину. Надо было попросить прощения и срочно мириться.
Аканиши мучался догадками. Вероятность вернуть кольцо казалась все призрачней. В то омерзительное утро Аканиши отправился в ванну. Расслабившись в горячей воде, Джин прокручивал в голове варианты примирения. Надежд помириться он не оставлял ни на секунду. Намыливая губку, кусок мыла выскользнул из рук. Проехав по полу, оно остановилось у металлической ножки стойки со стеклянными полочками под умывальником. Джин скривился, но все же вылез на пушистый половичок. Наклонившись, Аканиши зацепился взглядом за небольшое углубление около ножки, плохо замазанное цементом, в котором, весело подмигивая, поблескивал полированный кусочек металла. А ведь он был прав, оно потерялось в ванной. Наскоро помывшись, Аканиши побежал искать подарок и чтобы двойной: примирительный и рождественский.
Они столкнулись в дверях. Каменаши разувался, когда Джин влетел в дом, едва не сбивая его с ног.
– ПРОСТИ! – одновременно вырвалось у обоих.
Каменаши смутился. Джин потупил взор, тихо кашлянул и решил начать первым:
– Казу, я понимаю, что был отпетым засранцем. И тебе со мной очень и очень тяжело, но я стараюсь. А с сегодняшнего дня буду стараться сильней. Эти две недели были пыт…
Каме резко подался вперед и заткнул его рот рукой, качая головой:
– Не смей. Не хочу, чтобы ты менялся. Я не знаю, что на меня нашло в тот день. Прости меня. Я перегнул палку, даже слишком. Я люблю тебя. Ты и только ты придаешь смысл моему существованию, я… – Аканиши убрал руку от своих губ и тут же впился голодным поцелуем в губы Каме. Тот не противился, моментально обвивая шею Джина руками и пылко отвечая. Вся накопленная за две недели разлуки страсть вырвалась наружу. Казалось, их разделили на годы. Изголодавшимся друг по другу, сил хватило доползти только до гостиной, где расстояние до дивана в полтора метра так и осталось непокоренным. А стены, привыкшие к их ежедневным играм, узрели новую стадию помешательства, однако решили благоразумно об этом умолчать.
Чуть позже Каменаши нежился уже в постели, вспоминая жесткость пола гостиной. Джин довольный и немного растрепанный завалился рядом:
– Казу-тян?
– Ммм… – Каме лениво приоткрыл глаз.
– Что делаешь в Новый год? – Джин хитро сощурился.
– Ну… – Каме чуть покраснел. Порылся в ящике прикроватной тумбочки и показал Джину путевки на две персоны на горячие источники.
– Ты серьезно? – Джин удивленно моргнул, тот кивнул. Аканиши прочел, что там они проведут все Рождество до Нового года.
Аканиши разглядел даты и расплылся в улыбке:
– Тогда придется продлить, – он достал из кармана еще две путевки на горнолыжный курорт. – На Новый год мы едем кататься на сноуборде.
Каменаши подскочил, напрочь позабыв о ноющих частях тела:
– Ты серьезно? Честно? Но ты же не любишь? А как же работа?
– Серьезно, – Аканиши придвинулся ближе. – С тобой я люблю делать все! И с работой все уладим. Это все такие мелочи, Казу! Я люблю тебя. Хочу прожить с тобой всю жизнь, оберегать и дорожить каждым мгновением, проведенным вместе!
– Джин, – выдохнул Каме, не зная, что сказать в ответ. – Я так люблю тебя. Клянусь, нет ничего более важного в моей жизни, чем ты. И я хочу провести ее с тобой, не смотря ни на что.
Джин счастливо улыбнулся и крепко обнял Каме. Признание достучалось до его любимого, а большего для счастья и не надо было. Казуя тесней прижался к своему избраннику, понимая, что это самый сложный и самый дорогой человек в его жизни. И именно в тот момент стало абсолютно не важно, что Джин, куря в форточку на кухне, снял кольцо там и оставил его на подоконнике, потому что оно показалось ему тесным: то ли пальцы отекли, когда он болел и пил много жидкости, то ли простая игра воображения. И даже было не важно, что Казуя после мытья полов снял резиновые перчатки, а вместе с ними соскользнуло и чуть великоватое кольцо, но он был так зол на Джина, что даже не обратил на это внимания. Все эти мелочи потеряли всякий смысл. Все, за исключением одной – влюбленные обменялись не только клятвами, но и столь важными в их жизни безделушками, о чем знать или вспоминать им было совершенно не обязательно.
URL записиНазвание: Как всегда
Автор: Kayu Ren
Пейринг: AKame
Рейтинг: PG-13
Вид работы: мини-миник
Предупреждения: 1. Нужна бета! СРОЧНО!!!
2. Каме - шаблонная истеричка, Аканиши - шаблонный раздолбай. Уж простите, я люблю его дурашку, и снисходительность Каменаши к этому.
Не убейте меня за это!
ну, как-то такЭто утро в спокойном доме Каменаши и Аканиши было не столь привычно-безоблачным, каковым оно имело свойство быть уже не один год.
– Аканиши, ты – говнюк, – в Джина полетел очередной комплимент.
– Да, что я сделал-то? – Джин лениво щелкал пультом.
– Да в том-то и дело, что нифига не сделал, – Каменаши стоял в дверях их общей гостиной и гневно взирал на своего сожителя, мужа, друга и коллегу в одном лице.
– И в чем тогда твои претензии, обоснуй, – Джин даже взгляда не оторвал от любимой передачи.
– Да нифига, мало того, что ты конфисковал под СВОЮ студию МОЙ кабинет, вышвырнул оттуда все мои вещи, так еще и не удосужился позаботиться о них. А там были мои начатые проекты, – Казуя начал лекцию, сопровождаемую хождением из стороны в сторону и нравоучительным тоном. – Ладно, я готов смириться с тем, что тексты моих песен не так хороши, как твои, но и у них есть ценность. А тебя это заботит? Н-е-е-ет, только твое творчество для тебя важно и значимо. А на мои потуги можно и забить, да?
– Нет, – Аканиш поднял снисходительный взгляд из разряда «любимый, ну что за глупость, я тебя в любом виде люблю».
– ДА! – рявкнул ему в ответ, ощерившийся на такую наглость Каменаши. – Хрен с ним. Я даже на это могу пойти ради тебя. Признаю, что во мне писательских талантов меньше, – он поднял руку, заставляя Джина прикрыть рот, когда тот собрался что-то возразить. – Но поясни одну простую вещь. Какого хрена, ты разводишь в нашем доме срачь, а я его должен убирать? И вообще, где мои наброски? Куда все это вышвырнул?
Аканиши прыснул в кулак и поднялся с дивана, подходя к Каменаши:
– Любимый, ну что с тобой? Хочешь, я сам сегодня сделаю уборку? И работы твои я найду, вот честное слово, найду.
– Какую уборку? – всхлипнул Каме.
– Ну, в студии, – Аканиши обнял Каме.
– Ну да, – вырвался тот из объятий. – Чего ж не убрать, с учетом, что я это сделал буквально пять минут назад.
– Ну, Казу-у.
Каме уставился на протянутые к нему руки. Некоторое время он таращился то на лицо, то на столь любимые пальцы Аканиши. И тут его осенило, что так коробило его во внешнем виде Аканиши. И он со всей дури швырнул в него тряпкой, так некстати оставшейся в руках после влажной уборки злосчастной студии.
– Ты чего? – возмутился пригнувшийся Джин, понимая, что промах одной тряпки не гарантирует его безопасность.
– ГДЕ КОЛЬЦО, сволочь? – Каменаши метался по комнате в поисках менее дорогих сердцу вещей, чтоб не жалко было запустить в эту наглую рожу.
Аканиши уставился на Каме. Тот тряс левой рукой, на мизинце которой красовалось одно из их парных колец, купленных сто лет назад еще на Окинаве. Джин машинально уставился на свою руку, абсолютно лишенную каких-либо украшений. Непонимание щелкнуло по нервам:
– Подожди, Казу, я его наверно на полочке в ванной оставил, или на столике в спальне. Казу-тян, успокойся, пожалуйста. Оно никуда не делось. Ты же знаешь, что я его ношу, не снимая, – Аканиши затараторил с такой скоростью, что Танака позавидовал бы.
– Ага, “не снимая”, как же. Ты меня за идиота держишь? – Каменаши как-то резко сник. – Будто я не знаю, что ты все гулянки с Пи гуляешь с кольцом в кармане.
– Глупости не городи, – Аканиши даже обиделся от такого недоверия.
– Еще скажи, что не так. Я похож на тупицу? – Каме присел на диван и откинулся на спинку, почти съезжая с сиденья.
– Да нет же. Но твои обвинения сейчас необоснованные. Обидно, блин, – Аканиши встал перед Каме.
– Не ври. Я сам видел, как ты возвращался с вечеринки в честь сингла Томохисы и на крыльце дома напяливал его на палец, – Каме поднял полный усталости взгляд.
Аканиши замялся. Ну да, было такое. Но это было в самом начале. Ну и может пару раз когда они уже съехались. Но это чистой воды недоразумение. Он просто снимал его, чтобы джоннисы не подначивали, а то под градусом он мог ляпнуть что-нибудь менее безобидное, чем «Казуя-тян такой кавайи, что я хотел бы на нем жениться». Это в детстве такие промашки им прощались, а сейчас подобное внимание было совсем ни к чему.
А вот Казуя расценил молчание Аканиши по-своему. Он посмотрел на возлюбленного, стоящего в замешательстве, поднялся с дивана, подошел к нему вплотную и тихо сказал прямо в губы, оставляя на них сладковатый запах клубничного джема:
– Сегодня Вы спите в гостиной, а завтра отправляетесь проживать в другое место.
Затем Каме медленно обошел его и отправился в спальню, огласив дом грохотом двери о косяк. Там он покидал вещи Аканиши с полок на пол и начал их запихивать в новый чемодан, купленный для их будущей поездки следующим летом.
Аканиши же в свою очередь рванул за Каме, однако, наткнувшись на запертую дверь спальни и бесплодные попытки докричаться до любимого, он бросил эту затею и отправился на поиски пропажи. Облазив все полочки в ванной комнате, где нежился сегодня утром, кольца он так и не нашел. А потому единственным местом, где оно могло быть, осталась студия. Аканиши направился туда.
Добрых два часа Аканиши ползал и шарил по всем закоулкам студии. Заглянул в каждую щель, на каждую полку, под каждую из бумажек, аккуратно сложенных Казуей стопочкой. Нигде не было этого несчастного куска металла. Аканиши злился, но прекрасно понимал Каме. Ему было паршиво. Это маленькое украшение связало их в свое время. И то, что Каме согласился носить его тогда, давным-давно, дало Аканиши надежду, что они смогут быть вместе. И они смогли. И этот металлический кружок не был важен для жизни. Но он был важен, как память тех прекрасных дней. А уж с учетом взглядов общества на их ненормально-аморальные отношения, эти кольца обретали тройную значимость.
Хоть Каменаши и выставил собранный чемодан в коридор, но вот уже на протяжении недели о выезде Аканиши из его дома не говорил. Он вообще больше не говорил: молча проходил мимо на кухне; молча пил кофе, читая утреннюю газету; молча уезжал на работу; так же молча возвращался и уходил спать. Аканиши начинал волноваться. Никогда Казуя больше трех дней не мог спать без Джина под боком. Аканиши был горячим, Казуя любил греть об него конечности, расплатой за что были бессонные ночи любви. Каменаши не возражал, даже радовался их близости и не проходящей жажде друг друга. Страсть затапливала их. Иногда Аканиши эта ненасытность казалась одержимостью. Пугающей наркотической зависимостью. И если Каменаши излечивался от этой зависимости, то в Джине срабатывали остатки терпения, и до ломки было рукой подать. Во всяком случае, паранойя уже начинала преследовать его ночами в кошмарных сновидениях, где складывались в картинки самые ужасные его страхи.
В один из тех прекрасных дней подготовки к праздникам, Джин увидел страшную для себя картину и моментально почувствовал себя на месте Каме. Казуя снял их кольцо. На руках не было ни одного украшения. Вообще ни одного. Ни перстня, подаренного Джином на их первую годовщину, ни окинавского – самого важного кольца.
Всего пара дней до Рождества, а Каменаши в очередной раз занимался уборкой, вместо любимой предпраздничной суеты. Почему-то последние пару недель это занятие помогало отвлечься от раздирающих на части мыслей. Ничего же страшного в потере кольца не было. Простое украшение. Никакой ценности.
На этот раз начало было положено на кухне. Протерев все горизонтальные поверхности, Каме перешел на подоконник. Поднимая горшок с цветком, подаренный мамой на новоселье и вроде как приносящий мир с уютом в дом, Каменаши замер и чуть не уронил подарок. На подоконнике в самый угол забился кружок металла, из-за которого две недели назад Каме лишил себя тепла и покоя. Прямо перед глазами лежало кольцо. Глаза переместились на собственные руки. Нахмурившись, Каме попытался вспомнить, когда и зачем он снял свое кольцо. Но так и не вспомнил. Почувствовав себя виноватым, Каме нацепил кольцо и решил прямо сегодня забыть об этом недоразумении. Не было сил больше находиться в разлуке. Он поспешил за подарком Джину. Надо было попросить прощения и срочно мириться.
Аканиши мучался догадками. Вероятность вернуть кольцо казалась все призрачней. В то омерзительное утро Аканиши отправился в ванну. Расслабившись в горячей воде, Джин прокручивал в голове варианты примирения. Надежд помириться он не оставлял ни на секунду. Намыливая губку, кусок мыла выскользнул из рук. Проехав по полу, оно остановилось у металлической ножки стойки со стеклянными полочками под умывальником. Джин скривился, но все же вылез на пушистый половичок. Наклонившись, Аканиши зацепился взглядом за небольшое углубление около ножки, плохо замазанное цементом, в котором, весело подмигивая, поблескивал полированный кусочек металла. А ведь он был прав, оно потерялось в ванной. Наскоро помывшись, Аканиши побежал искать подарок и чтобы двойной: примирительный и рождественский.
Они столкнулись в дверях. Каменаши разувался, когда Джин влетел в дом, едва не сбивая его с ног.
– ПРОСТИ! – одновременно вырвалось у обоих.
Каменаши смутился. Джин потупил взор, тихо кашлянул и решил начать первым:
– Казу, я понимаю, что был отпетым засранцем. И тебе со мной очень и очень тяжело, но я стараюсь. А с сегодняшнего дня буду стараться сильней. Эти две недели были пыт…
Каме резко подался вперед и заткнул его рот рукой, качая головой:
– Не смей. Не хочу, чтобы ты менялся. Я не знаю, что на меня нашло в тот день. Прости меня. Я перегнул палку, даже слишком. Я люблю тебя. Ты и только ты придаешь смысл моему существованию, я… – Аканиши убрал руку от своих губ и тут же впился голодным поцелуем в губы Каме. Тот не противился, моментально обвивая шею Джина руками и пылко отвечая. Вся накопленная за две недели разлуки страсть вырвалась наружу. Казалось, их разделили на годы. Изголодавшимся друг по другу, сил хватило доползти только до гостиной, где расстояние до дивана в полтора метра так и осталось непокоренным. А стены, привыкшие к их ежедневным играм, узрели новую стадию помешательства, однако решили благоразумно об этом умолчать.
Чуть позже Каменаши нежился уже в постели, вспоминая жесткость пола гостиной. Джин довольный и немного растрепанный завалился рядом:
– Казу-тян?
– Ммм… – Каме лениво приоткрыл глаз.
– Что делаешь в Новый год? – Джин хитро сощурился.
– Ну… – Каме чуть покраснел. Порылся в ящике прикроватной тумбочки и показал Джину путевки на две персоны на горячие источники.
– Ты серьезно? – Джин удивленно моргнул, тот кивнул. Аканиши прочел, что там они проведут все Рождество до Нового года.
Аканиши разглядел даты и расплылся в улыбке:
– Тогда придется продлить, – он достал из кармана еще две путевки на горнолыжный курорт. – На Новый год мы едем кататься на сноуборде.
Каменаши подскочил, напрочь позабыв о ноющих частях тела:
– Ты серьезно? Честно? Но ты же не любишь? А как же работа?
– Серьезно, – Аканиши придвинулся ближе. – С тобой я люблю делать все! И с работой все уладим. Это все такие мелочи, Казу! Я люблю тебя. Хочу прожить с тобой всю жизнь, оберегать и дорожить каждым мгновением, проведенным вместе!
– Джин, – выдохнул Каме, не зная, что сказать в ответ. – Я так люблю тебя. Клянусь, нет ничего более важного в моей жизни, чем ты. И я хочу провести ее с тобой, не смотря ни на что.
Джин счастливо улыбнулся и крепко обнял Каме. Признание достучалось до его любимого, а большего для счастья и не надо было. Казуя тесней прижался к своему избраннику, понимая, что это самый сложный и самый дорогой человек в его жизни. И именно в тот момент стало абсолютно не важно, что Джин, куря в форточку на кухне, снял кольцо там и оставил его на подоконнике, потому что оно показалось ему тесным: то ли пальцы отекли, когда он болел и пил много жидкости, то ли простая игра воображения. И даже было не важно, что Казуя после мытья полов снял резиновые перчатки, а вместе с ними соскользнуло и чуть великоватое кольцо, но он был так зол на Джина, что даже не обратил на это внимания. Все эти мелочи потеряли всякий смысл. Все, за исключением одной – влюбленные обменялись не только клятвами, но и столь важными в их жизни безделушками, о чем знать или вспоминать им было совершенно не обязательно.